«Современный мир является тотально проституи
зированным не из-за похоти. Он к такому совершенно неспособен. Он тотально проституизирован, поскольку он полностью взаимозаменяем» (Пеги, Объединённая заметка).
Девушка — это единственная наследница всей псевдоконкретности этого мира, и в первую очередь псевдообъективности полового акта.
Девушка хочет быть вещью, но не хочет, чтобы к ней относились как к вещи. Вся эта путаница происходит не только потому, что к ней относятся как к вещи, но, что важнее, и потому, что ей не удаётся действительно быть вещью.
«Нет, моё тело не является товаром, это средство производства».
Наиболее омерзительно не то, что Девушка является по своему существу шлюхой, но то, что она отказывается воспринять себя в этом качестве. Поскольку шлюха, которую не только покупают, но которая также и та, кто продаёт себя, является максималистическим образом свободы на территории товара.
Девушка является вещью в той же мере, в которой она считает себя человеком; она является человеком в той же мере, в которой она считает себя вещью.
Блядство есть высшая святость, которую может вообразить мир товара.
«Будь собой (это оплачивается)».
Коварство рыночной логики предписывает определять стоимость Девушки именно по тому, что в ней содержится из нерыночного, «подлинного», «благого».
Девушка — это кризис связности, который растормошил недра рыночного общества в последней четверти прошлого века. Она является ответом на требование полной коммерциализации жизни во всех её аспектах, на необходимость придать рыночную форму абсолютно всему, что всё ещё образно называется «человеческими отношениями».
Миссия Девушки заключается в том, чтобы заново очаровать повсюду повреждённый мир товара, продлить катастрофу в радости и беспечности. С неё начинается форма потребления в квадрате: потребление потребителей. Если судить по внешним признакам, что во многих случаях стало вполне допустимым, следует сказать, что благодаря Девушке рынку удалось полностью захватить нерыночное.
Задница Девушки является последним бастионом иллюзии потребительной стоимости, которая столь явно исчезла с плоскости существующего. Ирония, конечно, заключается в том, что эта стоимость сама по себе всё ещё является обменом.
Внутри Спектакля о Девушке можно сказать то же, что Маркс говорил о деньгах, что это «особый товар, который выделяется общественным действием всех остальных товаров и служит выражению их стоимостей».
V. Девушка как живая валюта
Девушка обесценивается, когда она выходит из обращения. И когда она утрачивает возможность вернуться на рынок, она начинает портиться.
Девушка — это товар, специально предназначенный для распространения стандартных эмоций.
Стоимость никогда ничего не измеряла, но то, что она до сих пор не измерила, она измеряет всё хуже и хуже.
Живая валюта является последним ответом рыночного общества на неспособность денег стать равноценными, а, соответственно, и приобретать высшие человеческие творения, те, которые одновременно и наиболее ценные и наиболее общие. По мере того как власть денег распространилась до краёв мира и на все выражения человеческой жизни, они лишились всякой собственной ценности, стали столь же безликими, как сама их идея, и, соответственно, столь ничтожными, что установить их эквивалентность с чем-либо личным становится всё сложнее и сложнее. Именно это абсолютное неравенство между ними и человеческой жизнью всегда проявлялось в невозможности справедливой оплаты труда проститутки. Благодаря живой валюте рыночная власть достигла устранения двух невозможностей: во-первых, невозможности приобрести человеческую жизнь как таковую, как способность; во-вторых, невозможности приобрести её высшие произведения — увеличивая их количество. Живая валюта позволила установить равенство между бесконечностью личных творений людей, которые одновременно с тем приобрели первостепенное значение, и бесконечностью человеческой жизни. Теперь Спектакль оценивает неоценимое посредством «объективной» стоимости неоценимого.
«„Живая валюта“, индустриальный раб, оценивается одновременно как надёжный знак богатства и как само богатство. В качестве знака она оценивается наряду со всеми иными материальными богатствами, в качестве богатства, однако, она исключает любые иные потребности, кроме того, чтобы она изображала удовлетворение. Но удовлетворение, в точном смысле слова, также исключено её свойствами знака» (Клоссовски, Живая валюта).
С Девушкой как с товаром связан характер исключения, базирующийся на том, что она также неустранимым образом является человеческим существом, то есть чем-то, что, подобно золоту, является само по себе собственной целью. И именно в силу этой ситуации исключения она возвращается к роли всеобщего эквивалента.
Живая валюта и, конкретнее, Девушка является достаточно вероятным выходом из кризиса стоимости, потерявшей способность оценить и оплатить наиболее характерные производства этого общества, те, что связаны с общим интеллектом.
Сохранение минимума социальных условностей обусловлено тем фактом, что избыток живой валюты обесценил бы её и сделал неспособной составлять серьёзный эквивалент неоценимому, которое она предназначена покупать. Одновременно с тем, делая неоценимое оценимым, она подрывает свои собственные основы. Призрак инфляции бродит по миру Девушек.
Девушка является последним непоколебимым основанием зрелищной экономики, её главной движущей силой.
Задница Девушки является не носителем новой ценности, а исключительно небывалым обесцениванием всякой предшествующей ценности. Разрушительной силой Девушки является способность уничтожить всякое производство, которое не может быть конвертировано в живую валюту.
Посреди торжествующего нигилизма всякое значение величия и престижа давно бы уже исчезло, если бы оно не могло быть незамедлительно конвертировано в Девушек.
Девушка никогда не упускает возможности провозгласить победу живой валюты над презренной наличностью; так в обмен на саму себя она требует бесконечный ответный дар.
Деньги перестали быть высшей точкой экономики. Их триумф обесценил их. Голый король, полностью лишившийся метафизического содержания, также утратил всякую ценность. Никто в биополитическом стаде больше не выказывает ему уважения. Живая валюта предназначена занять место денег в качестве всеобщего эквивалента — того, в соотношении с чем определяется цена. Это её значение и её конкретность. Покупательная способность живой валюты и тем более Девушки неограниченна, она распространяется на всё существующее, поскольку в ней богатство используется дважды: как знак и как действие. Высокий уровень «индивидуализации» людей и их произведений, который сделал деньги неспособными служить посредником в действительно личных отношениях, обращается на службу распространению живой валюты.
Похоже, вся конкретность мира исчезла в заднице Девушки.
Так же как организация общественной нищеты была необходима после 1968-го, чтобы вернуть товару его поруганную честь, так же и сексуальная нищета необходима для поддержания тирании Девушки, живой валюты. Но в этой нищете нет ничего экономического, наоборот, это нищета «сексуальности» как таковой, которая в конце концов проявилась.
«Скажи мне марку своего авто, и я скажу, кто ты».
Деньги совершенно не противоречат живой валюте, они являются пройденным этапом, который она консервирует со всей её бухгалтерией, которая больше ничего не способна измерить.
Когда конвертация высокодифференцированной человеческой жизни в деньги стала окончательно невозможной, была изобретена Девушка, восстановившая значение обесценившихся денег. Но когда она деклассировала деньги, сделав их второстепенным фактором, она, одновременно с тем, возродила их, восстановила их сущность. И деньги смогли продолжить своё существование благодаря этой уловке.